Описание
"Церковный Бизнес"
Если одни видят в Церкви «политическую организацию», другие — сборище мракобесов, то третьи — «бизнес-корпорацию». Священники представляются людьми, стремящимися получить за оказанные «услуги» максимально высокую оплату, церковная торговля — едва ли не святотатством.
Кажется, основа подобного отношения — характерная для определенного склада людей привычка считать не принадлежащие им деньги, изучать содержимое чужих карманов и при этом ни в коем случае не замечать чьих бы то ни было проблем. Послушать да почитать иных журналистов, так складывается впечатление, что сегодня лучший способ поправить свое материальное положение — это «пойти работать священником». И будто бы во многих случаях именно такое рассуждение определяет выбор молодого человека, решившего поступить в семинарию.
Когда-то в журналистике был популярен такой прием: журналист получил задание стать… (и далее указывалось, кем именно стать ему поручили и что из этого он вынес). И наверное, неплохо было бы, если бы журналист, пишущий о священниках-миллионерах, получил как-нибудь задание стать приходским пастырем — причем не в храме, который кто-то уже восстановил, положив на это свои силы и здоровье, а в храме только открывающемся, в котором еще нет ни штата, ни певчих, ни прихода как такового, а только лишь один расход. И пусть он поживет так (да не один, а с семьей, да еще не в городе, а в сельской местности — как и большинство) и уже после этого пишет о «легких церковных деньгах».
Получает священник храм, в котором крыша есть, но она течет, стены целы, но штукатурка с них осыпается, полы не проваливаются, однако протерлись до неприличия. И что ему делать? Махнуть рукой и сказать: «Ладно, так сойдет!»? Да ведь это храм Божий, в него приходят молиться люди, и выглядеть он должен достойно. Продать свою квартиру? Объявить голодовку на центральной площади города (села)? Выход напрашивается, да и есть, только один: искать деньги. И приходится бедному батюшке день за днем обивать пороги разных кабинетов, ходить в полном смысле с протянутой рукой и — пытаться «правильно организовать» храмовую торговлю. Вряд ли ради этого только он принимал сан. И тем более не для того, чтобы называли его за это сребролюбцем. А просто есть такая вещь, как долг служения Богу, Церкви и людям, и именно ради него приходится и просить деньги, и зарабатывать их, и напраслину терпеть.
Да, такой сферы, в которой не находилось бы места злоупотреблениям, нет. Случаются они и в Церкви. И действительно, не на нищих, разоренных приходах, а там, где есть «чем поживиться». Но только почему же именно эти негативные примеры становятся определяющими при оценке православного духовенства? И почему чье-то рвачество дает право обвинять озабоченного поиском необходимых средств настоятеля в грехе сребролюбия?
И еще маленькое дополнение: те же самые люди, которые с такой легкостью и вместе с тем резкостью судят о «попах-корыстолюбцах», совершенно спокойно (толерантно) относятся к представителям западных сект, действующих на территории нашей страны. Сект, которые представляют собой баснословно богатые транснациональные финансовые корпорации, первоначальную материальную базу которых составили (да и постоянно продолжают питать) средства рядовых членов этих культов, продававших из «послушания» своим лидерам как собственные дома и квартиры, так порой и самих себя — в самое настоящее, реальное рабство. Почему все это покрывается любовью и снисхождением, хотя нет у этих сект ни разрушенных храмов, ни разоренных монастырей, которые надо возвращать к жизни из небытия? Трудно сказать.
Игумен Нектарий (Морозов)
